Избранные главы книги "Выше Бога не буду" : таможня

52.

Однажды я работал на контроле пассажирского транспорта. Обычно я этим не занимался: я работал в кабинете и на контроль не выходил. А тут ударил сильный мороз, и я не надолго подменил замерзшего коллегу, – он пошел греться и пить чай, а я пошел досматривать очередной автобус. Я вошел в автобус, пассажиры не спали. Таможенный контроль, да и вообще пересечение границы – это всегда стресс.

Сигнал от человека я специально не ловил. То, что произошло потом, для меня самого было непонятным. Я просто знал: в автобусе что‑то есть. То, что нельзя перемещать через границу. Я дал команду бойцу СОБРа наблюдать за пассажирами, а сам прошел через весь салон, и на задней площадке автобуса остановился. На полу у левого борта лежало запасное колесо. Внутри диска стояли вещи пассажиров.

– Чьи вещи?

Сидевшая рядом женщина сказала, что сумка ее.

– Возьмите свою сумку.

Женщина взяла сумку в руки, под сумкой в колесном диске лежал черный полиэтиленовый пакет. Он был чем‑то плотно набит.

– Чей пакет? – я посмотрел на женщину.

– Нет, не мой. Моя только сумка.

Женщина была спокойна, она не лукавила.

– Граждане пассажиры, в колесном диске находится полиэтиленовый пакет черного цвета. Кому он принадлежит?

В ответ тишина. Пассажиры стали оборачиваться, смотреть друг на друга. Нестандартная ситуация всегда интересна. Боец СОБРа напрягся. Он был опытным сотрудником и понимал, что реакция владельца пакета может быть различной. Он поправил автомат:

– Всем оставаться на своих местах.

Голос его был уверенным настолько, что мне самому не очень‑то хотелось двигаться.

– Вы и вы, – я обратился к двум сидящим рядом пассажирам, – наблюдайте за тем, как я открываю пакет.

Я приоткрыл пакет, внутри была высушенная буро‑зеленая трава. Я вернулся в переднюю часть салона и начал рассматривать пассажиров, начиная с первого сидения. Они во все глаза смотрели на меня.

Я ждал сигнал. Мне нужно было ощущение холода, ощущение, будто я стою на краю обрыва, ощущение перехваченного дыхания и напряжения всех мышц, ощущение попытки избежать падения с огромной высоты.

Сигнал пришел справа. Он был очень четким. В середине салона сидели двое молодых парней, лет по двадцать пять. Вот один из них и боялся упасть. Я подошел к молодому человеку.

– Где ваш багаж?

– У меня ничего нет.

– Вам придется пройти на таможенный досмотр.

Он встал. Надо отдать должное его воле. Он держался из последних сил, визуально не выдав себя ничем. Я понимал, что не будет ни отпечатков пальцев, ни свидетелей того, как он положил пакет в это злополучное для него колесо, а мои ощущения к делу не пришьешь.

Началось выполнение всех положенных в такой ситуации формальностей, огромное количество бумажной работы, химические экспресс‑анализы содержимого пакета. Там оказалась марихуана. Вещество, запрещенное к ввозу в страну. Другими словами, это была контрабанда наркотического вещества, а контрабандист сидел передо мной и страшно боялся. Единственной уликой против него стал бы смыв из‑под ногтей, под которыми обнаружились следы каннабиса. В принципе, мое дело сделано, дальше – работа дознавателей. Но вероятность того, что у парня есть шанс уйти от ответственности, была весьма высока. Увязать бесхозный пакет и следы под ногтями теоретически можно, а на практике любой адвокат разобьет это дело. Но у меня все же было преимущество. Парень был в шоке от того, что пакет был обнаружен очень быстро и в конкретном месте, а его самого я вычислил в течение каких‑то пяти‑шести секунд. Он был уверен, что есть свидетели, которые, возможно, что‑то заметили и сообщили на границу. Он думал, что я все знал заранее. Эти мысли были его ошибкой.

Я дал ему ручку и бумагу: «Меня не интересуют твои прошлые дела. Меня интересует конкретный пакет и конкретное перемещение его через границу. Я располагаю в отношении тебя оперативной информацией с самого начала спланированной тобой операции по перемещению через границу наркотического вещества. Лично к тебе у меня есть огромные претензии, и, будь моя воля, я бы принял к тебе самые жесткие меры за то, что ты делаешь, но закон ограничивает меня, и поэтому все будет в его рамках. Ты перевозишь запрещенный товар, то есть ты наркокурьер и, возможно, продавец. Пиши. Воду не лей. Пиши только то, что относится исключительно к этой теме». Парень подробно, в деталях изложил свой маршрут. Он был подготовлен и указал, что все это было впервые и что только зависимость толкнула его на эти действия, и что он вез это для себя, а не на продажу, и прочие обычные в таком случае слова, смысл которых сводился к стремлению отделаться минимальным наказанием. Дознавателям практически уже нечего было делать.

Моя работа, да и работа многих других людей в таможне, была построена на работе интуиции. Разве что у меня получалось значительно лучше. Кроме непосредственной фискальной функции основной задачей была борьба с контрабандой. Экономическая составляющая в этой деятельности была весьма важна с точки зрения государства, а вот борьба с контрабандой наркотиков была личным делом практически каждого сотрудника. Мы хорошо понимали важность этой борьбы. И у меня не было сомнения, что наркомафия может попытаться завербовать инспекторов, ведь люди слабы. При назначении на руководящую должность я сразу сказал своему начальнику, что некоторых уволю, ради их же блага: они не справятся с задачей.

Интуиция – чувство, не регламентированное наукой. Но в каждой таможне есть психологическая служба, которая подбирает кадры и занимается их подготовкой, в том числе выработкой навыков и тренировкой способностей на основе методов невербального анализа лиц. Кому‑то из инспекторов это удавалось легко, кто‑то откровенно не понимал и потому не видел смысла в изучении этой науки. Но я всегда акцентировал внимание на необходимости ее изучения и просил опытных сотрудников рассказывать молодым, по каким признакам происходило то или иное задержание запрещенных веществ. И очень часто эти сотрудники говорили одну фразу: «Я не знаю чем, но чем‑то он мне не понравился». Вспоминай чем, чем именно. Всегда есть эмоция! Одна девушка вспомнила: «Я почему‑то испугалась его. Человека, который вез наркотики».

Все, естественно, свели к психологии. Я в принципе не считаю психологию окончательно сформированной наукой. Она еще на пути своего развития и не дает всеобъемлющие ответы на многие вопросы. Далеко не случайно многие психологи проводят многократные консультации. И это никак не связано с меркантильным интересом, а прежде всего с тем, что огромное количество нюансов не позволяет быстро решить проблему. Таможенная психология имеет достаточно узкую направленность, но даже она, максимально суженая до невербальных методов анализа, давала неплохой результат. Как в случае с этой девушкой – она заметила какие‑то признаки агрессии в его портрете. Позже она вспомнила, как он подошел на контроль: голова слегка наклонена вперед, ноги на ширине плеч, жесткий взгляд, готовность к движению. Девушка блестяще описала то, что буквально пять минут назад не могла вспомнить. Такой обмен мнениями позволял и другим инспекторам относиться к психологии более внимательно. Я, конечно, понимал, что в основе таких спонтанных озарений лежит не психология, а интуиция, она срабатывает раньше, чем ты считаешь все эти знаки. И есть еще один немаловажный момент: так должно было случиться!